В 1685 году был изобретен знаменитый джин. В Лондоне он стоил едва ли не дешевле чая, по этой причине смертность вдвое превысила рождаемость. На сто жителей города, включая детей и стариков, приходилось по питейному заведению. На трактире «Старого Джонатана» красовалась знаменитая вывеска «Здесь вы можете напиться допьяна за два пенса и до беспамятства – за четыре!». Рядом множество других трактиров, а напротив - что-то вроде ломбарда: днем и ночью здесь можно получить пару медных монет на стакан джина за последнее тряпье с тела. Да что говорить, если даже премьер-министр являлся к королеве с докладом пьяным! Благородные джентльмены не пьют джин, у них другая мода – Токайское по семь шиллингов бутылка. Говорят, оно возбуждает фантазию, а фантазия нужна джентльменам, им скучно, им нужно развлекаться.





Для развлечений существуют клубы. Клуб Бифштекса – для обжорства, клуб Октябрьский – для пьянства, клуб Гинея – здесь играют в масках, ставки по 50 гиней, клуб Адского огня – здесь соревнуются в богохульстве, клуб Молчаливых и клуб Ворчунов, клуб Уродов, наконец. Был клуб Попрыгуний – в него втаскивали с улиц молодых женщин, раздевали и ударами хлыста заставляли прыгать на четвереньках. В клубе Ударов головой – нанимают здоровяка и пытаются с разбега ударом головы сбить его с ног. Есть уличные клубы, куда входят одни аристократы – клуб Веселых шуток и Мохоуков. Устав этих клубов прост – причинять как можно больше бессмысленного вреда. Сначала они напиваются, потом собираются в отряд, ходят по улицам и ловят людей. Одних они сбивают с ног, других избивают, третьих берут в плен. У них есть и специализации – одни уродуют лицо жертвы, учителя танцев прокалывают шпагами ноги и таким образам заставляют танцевать, фокусники раздевают женщин, ставят их вниз головой и проделывают опыты над интимными частями тела. Клуб Мохоуков развлекается тем, что лезвиями уродует лица прохожих, иногда его члены врываются в дома. Другое их развлечение – скатывать человека в бочке. Они поклялись изрезать лицо



Свифту, поэтому ему приходится тратиться на кареты⁶⁹. А в Лондоне всего около восьмисот экипажей⁷⁰ и ужасные дороги. Восемьдесят шесть синонимов глагола «бить» числилось в ту пору в английском языке. И что такое Лондон? Лондон того времени можно увидеть по гравюрам Хогарта, которые я привел выше. Везде грязь, на улицах в сочетании с вонью от сточных канав, в нравах, на одежде и даже языке. Кто герои толпы в это время? Не Робин Гуд, а Джек Шеппард, Джонатан Уальд Великий, Дик Тюприн. Воры, мошенники и убийцы. Биографии второго из них написали Дефо и Филдинг. Были, правда, и более пристойные заведения – кофейни⁷¹. Шестьсот кофеен на Лондон. А что там – сплетни, слухи, партийные и литературные дрязги.




И Свифт все это видел широко раскрытыми глазами, видел и ненавидел. Так неужели следует искать причину мизантропии в провале на экзамене, личных обидах, когда это лежит на поверхности? И что это за ненависть такая к человеческому роду? В письме к Попу уже в старости он писал: «Я всегда живо ненавидел все нации, профессии и сообщества, что не мешало мне любить отдельных людей. Больше же всего мне ненавистна разновидность под названием человек, что не мешает мне испытывать теплые чувства к Джону, Питеру, Томасу...». Вот какая ненависть – ненависть к йеху вообще, безличностная ненависть, ненависть к облагороженному философами слову «человек». А психологи-биографы болтают, что Свифт ненавидел всех и каждого, а, следовательно, был злым, говорил гадости, обижал знакомых и незнакомых. Но злые люди не имеют друзей.

Когда Свифт получил назначение в Ирландии⁷², казалось, что это именно то, чего он добивался. Неплохая и необременительная должность, приносящая 150 фунтов в год -

Комментарии:
⁶⁹ Неизвестно были ли это настоящие мохоуки, или виги, пытавшиеся отомстить Свифту. В любом случае правительство ториев удачно сыграло эту карту. Несколько мохоуков были арестованы, все они оказались людьми из высшего света.
⁷⁰ Налог на экипаж был громаден, и знал об этом лучше других друг Свифта драматург Уильям Конгрив, который при вигах получил должность сбора этих налогов.
⁷¹ Именно в это время стали появляться и первые чайные.
⁷² Крейк первым доказал, что Свифт уехал в Ирландию, потому что поругался с Темплом. Причины нам неизвестны, но это нам, а вот психологи, конечно же, их знают. Свифт был, видите ли, обижен на свое лакейское положение и якобы потребовал от Темпла высокой должности, что тот счел черной неблагодарностью. В Дублине Свифт якобы рассчитывал произвести фурор своим умом и добиться какой-либо должности с помощью своих друзей по колледжу, но после полугода пустых исканий написал Темплу покаянное письмо, получил ответ вместе с рекомендацией, а затем и место каноника от вице-короля Ирландии лорда Капеля, которому сэр Уильям написал тоже. Однако такую психологическую интерпретацию фактов разрушают все последующие события. Свифт действительно написал Темплу примирительное письмо, и Темпл тут же ответил. А когда Свифт вернулся в Мур-Парк, его приняли с радостью, и само положение Свифта сильно изменилось. О причинах, побудивших Свифта оставить Темпла можно только гадать, но мне на память приходит один случай. Однажды за обедом Свифт заметил, что министр иностранных дел Сент-Джон сдержан по отношению к нему. Свифт отправляется к нему и требует объяснений: «Я даже от коронованной особы не мог бы этого перенести и такой ценой не хочу пользоваться



против 20 у Темпла, но в Клируте ему было скучно. В этом захолустном местечке он хорошо изучил глупость и ограниченность помещиков, узость и лицемерие пресвитериан и общее безразличие к судьбам церкви. Как-то раз, на прогулке, он повстречался со священником, сочтя его образованным, скромным и высоконравственным⁷³. Этот викарий имел доход всего 40 фунтов, будучи отцом восьми детей. Свифт, у которого не было лошадей, попросил у него черную кобылу, поскакал в Дублин и отказался от своего места с условием, что оно достанется тому на кого он укажет – хозяину лошади. Получив назад лошадь вместе с местом, добрый священник растрогался и решил подарить своему благодетелю лошадь, а Свифт не мог отказать ему, чтобы не обидеть. И вот Свифт на собственной лошади – возвращается в Англию, обратно к Темплу. В 1699 году тот умирает, и Свифту приходится устраивать свою дальнейшую судьбу. Еще когда был жив сэр Уильям, шла речь о том, чтобы сделать Свифта пребендарием в Вестминстере. И кое-кто пообещал это устроить. Кое-кто – это король Вильгельм, следовательно, пребенда у Свифта в кармане! Он едет в Лондон напомнить его величеству об обещании, пишет прошение и передает его с одним из друзей сера Уильяма – лордом Ромни («гнусный и невежественный старый распутник без совести и чести», как написано в «Автобиографии»). Но ответа нет... Тогда Свифт пишет второе, а потом и третье, и только сейчас стороной узнает, что лорд Ромни никаких прошений и не думал передавать! Свифт много раз наблюдал ложь со стороны и прекрасно знал, что это основное свойство йеху, но сам лицом к лицу столкнулся с ней в первый раз. Тогда он решил обратить на себя внимание короля посвящением собрания сочинений Темпла. Но зачем королю умерший сановник и, тем более, его книги, как, впрочем, и лорду Ромни? Неожиданно Свифту приходит предложение от вновь назначенного наместника Ирландии лорда Беркли занять место секретаря. Опять Ирландия! Ну что же, зато место неплохое. И Свифт возвращается в Дублин. Но не так все просто и здесь. Некий мелодраматический злодей мистер Бэш отбивает это место у Свифта, лорд Беркли предлагает в качестве компенсации место каноника в округе Дерри⁷⁴, место похуже, но опять-таки ничего. И вот Свифт приходит в приемную лорда-наместника, где его встречает Бэш, в его же собственном кресле уже в качестве нового секретаря и говорит ему: «Поздравляю! Место очень доходное!» и шепотом добавляет: «Знаете, лорд Беркли на самом деле очень небогат, а должность вице-короля требует столько расходов...». Долго ли, коротко ли он так шептал, да только выяснилось – хочешь быть каноником, вынь да положь тысячу фунтов! «Да-да! Господин наместник, конечно же, в курсе! Мы понимаем, сумма не малая, но есть же и другие кандидаты... Вы светский человек, мистер Свифт, и, говорят, литератор, вы должны

Комментарии:
милостью кого бы то ни было». Сент-Джон ответил, что Свифт прав, и только ужасная усталость была единственной причиной его сдержанности. Добродушие и уступчивость Темпла, говорит о том, что он, быть может, был виноват, кроме того, потеряв секретаря и собеседника Свифта, он понял, какого человека лишился.
⁷³ Психологи описывают этот случай, который Свифт вспоминал всю свою жизнь с удовлетворением и радостью, так: « Некий проходимец и интриган хитростью отбил должность у Свифта».
⁷⁴ Между прочим, эту должность впоследствии занимал философ Джордж Беркли.



понимать...». - «Оба вы негодяи, и пусть судит вас Бог!», - Свифт немедленно покидает канцелярию лорда-наместника, а затем и дублинский замок, где жил у лорда Беркли в качестве капеллана⁷⁵. Уже на следующий день по всему Дублину гуляло свирепое сатирическое стихотворение на лорда Беркли и его секретаря. Через несколько дней появилось новое, еще более свирепое. Они были напечатаны анонимно, но все прекрасно знали автора, да и сам он не скрывал своей мести. Представьте удивление лорда Беркли⁷⁶ и его секретаря, когда оба они подверглись таким бешеным нападкам за дело, которое не было из ряда вон выходящим в практике чиновников того времени. Лорд первым понял, что имеет дело с необычным человеком, к тому же, Свифт умел внушать к себе страх, особенно, государственных чиновников и, особенно, ирландских. Он немедленно получил назначение священником в ларакорском и рэттбенганском приходах и пребенду в Дублинском соборе. Все вместе это давало около 250 фунтов годового дохода, что было втрое меньше, чем Свифт мог бы получать от места декана в Дерри. Я не знаю, сколько получал Бэш, на должности, которую он отбил у Свифта, но Аддисон на этой же должности секретаря получал две тысячи. Громадная разница!

В феврале 1700 года Свифт направляется пешком в Ларакор. Как и в Англии, он наблюдает и слушает разговоры в тавернах. Но какая разница! По проселочным дорогам блуждают обездоленные бедняки, тщетно ищут они работу. Что им остается? Только просить милостыню. Сколько слезных историй услышал Свифт во время ночевок на постоялых дворах, это не английские йомены, это ирландские крестьяне. Четыре дня длится путешествие Свифта из Дублина в Ларакор, войдя в город, он направляется к дому местного священника. Последний сидит на крыльце и курит трубку, быстрым шагом подходит к нему Свифт и, не здороваясь, строгим голосом спрашивает имя⁷⁷. Старый пастор до того растерялся от неожиданности, что, выронив трубку, едва пробормотал: «Джонс…». «Отлично, а я ваш начальник», - сказал Свифт. Приходской священник и его жена засуетились, чтобы достойным образом принять неожиданно прибывшее начальство. Затем Свифт осматривал свое хозяйство – пустую полуразрушенную церковь, стоявшую на перекрестке четырех дорог и открытую всем ветрам, а также покосившуюся лачугу, предназначенную для него самого. Потекла спокойная, размеренная жизнь. Ларакорский священник отремонтировал свой небольшой домик и развел садик⁷⁸, пародию на сад сэра Уильяма Темпла, где он тщательно работает. А по средам и пятницам Свифт читает

Комментарии:
⁷⁵ На этом месте Свифт был оживляющим центром высшего общества. Дамы были без ума от его остроумия и поэтических импровизаций. Именно леди Беркли помирила его со своим мужем и настояла на должности викария в Ларакоре.
⁷⁶ Некоторые биографы впрочем, утверждают, что лорд Беркли ничего не знал о взятке, и вся эта проделка была делом рук только его секретаря.
⁷⁷ И этот случай дал психологам материал для инсинуации, на этот раз они увидели в подобном отношении Свифта неуверенность в себе, мнительность и внутреннее чувство, что окружающие его мало ценят, мало уважают и мало с ним считаются.
⁷⁸ «Часть Свифтовских построек и садик сохранились до сих пор», - так написано в биографии Свифта Веселовского. Зная отношения ирландцев к Свифту можно предположить, что садик сохранился и по сю пору.



проповеди в маленькой церквушке, на украшение которой тратит свои личные скудные средства. Во всем округе числится с десятка два прихожан, ведь ирландцы фанатичные католики. Да и те почти не ходят на проповеди, их слушают всего два-три человека, а то и всего один – причетник и сторож церкви добродушный Роджер Кокс⁷⁹. Но это не смущает ларакорского священника со строгим и гордым лицом. Голос его звучит так же ясно и местами иронично, как будто бы в церкви тесно от прихожан. Психологи, которые не могут воспринимать факты буквально, объяснили эту спокойную деревенскую жизнь, так несвойственную бойцовскому характеру Свифта, тем, что он де был сломлен. На самом же деле, эта размеренная жизнь, невысокая должность, которую Свифт тщательно исполняет, мелочи, которыми он занимается в свободное время, все это – обычная житейская мудрость. В это время Свифт написал небольшую поэму о сельском священнике, где с добродушием и юмором описал тип заурядного сельского пастыря душ; он умеет и покурить, и выпить, и газеты почитать, и продать в соседнем городке гуся, стыдливо спрятав его под полой, знает, как можно повторить старую проповедь, переменив пару строк в тексте, умеет пожелать своим прихожанам обильного потомства, стоит горой за свой титул преподобия, и отменно любезен с соседним сквайром. Каждый день Свифт вооружается большой палкой от крестьянских вил и идет пешком в соседний городок Трим – здесь живут две женщины... На этом времени обрывается «Автобиография», дальше следуют лишь календарные записи, служащие черновиками к намеченному продолжению. Мы же пока отправимся в Лондон. А точнее, в литературную кофейню Беттона.

В этой кофейне собирались лучшие литераторы и журналисты, пол посыпан песком, слышны тихие разговоры, здесь можно ознакомиться со свежими номерами газет, узнать литературные новости, обсудить новые книги, а также получить почту⁸⁰. Неожиданно здесь стал появляться необычный человек в черной священнической одежде. Завсегдатаи кофейни, привыкшие друг к другу, дивились странному священнику; мрачный, нелюдимый, он приходил в определенное время, прогуливался взад и вперед с полчаса, а затем таинственным образом исчезал, не проронив ни с кем из присутствующих ни слова. Аддисон и его друзья прозвали этого необычного посетителя «сумасшедшим священником», никто и не догадывался тогда, что это их будущий диктатор. В одно из таких посещений этот сумасшедший неожиданно подошел к кому-то и спросил: «Скажите, можете ли вы припомнить хотя бы один день, когда была хорошая погода?». «Конечно, сударь, - ответил тот, - в моей жизни было множество таких дней». «А я вот так сказать не могу, и не могу припомнить ни одного дня, когда не было бы слишком холодно, или

Комментарии:
⁷⁹ Так было во время первой же объявленной проповеди нового викария. Войдя в церковь, Свифт увидел только сторожа. Этот Роджер Кокс не уступал в эксцентричности своему патрону, он, например, не снимал своего ярко-красного жилета, а на вопрос Свифта, зачем он его носит, ответил: «Ведь я же принадлежу к воинствующей церкви».
⁸⁰ В Англии за доставку почты платил получатель, и те, у кого корреспонденция была объемна, рисковали разориться на письмах. Поэтому многие предпочитали получать почту на канцелярию какого-либо друга, занимающего государственную должность, или на адрес кофейни.



слишком жарко, слишком сухо, или слишком влажно. А когда год подходит к концу, выясняется, что все обстояло как нельзя лучше». Не смотря на такое экстравагантное поведение, Свифт быстро сошелся с Аддисоном⁸¹ и другими литераторами, и первый уже не называл его сумасшедшим, а «самым приятным собеседником и самым большим гением своего времени».

Лондон далеко, а Свифт небогат, но за три года он посетил Лондон четыре раза. Его тянет сюда. В один из приездов он читал леди Беркли книгу моралиста-проповедника Роберта Бойля «Благочестивые размышления»⁸². Эта слащавая книга и напыщенный ханжеский тон так вывели его из себя, что он написал свое сатирическое подражание моралисту. В следующий раз, когда леди Беркли попросила его прочесть, что-нибудь из Бойля, Свифт открыл книгу и прочел заглавие: «Размышление над палкой от метлы». «Какой странный сюжет, - сказала леди Беркли, - Впрочем, этот удивительный философ может извлекать глубокие мысли из самых обыденных предметов. Прочтите мне это, пожалуйста». С невозмутимой важностью и высокопарным тоном Свифт стал читать: «Сия простая палка, которую вы ныне видите бесславно валяющейся в углу, я знал ее некогда в цветущем состоянии в лесу, полной сока, полной листьев, полной ветвей; но тщетно мнит суетное искусство человека состязаться с природой, тщетно облекает в осиротевший пук ветвей иссякший соками ствол; вот он перед вами, как противоположность того, чем некогда был, дерево, обращенное главою долу, ветвями ниц, корнем вверх…». Когда Свифт закончил чтение, леди Беркли принялась расхваливать Бойля, в это время пришли гости, и Свифт, оставив книгу на столе, вышел. Графиня поделилась впечатлениями с гостями, и те захотели ознакомиться с оригиналом. Леди Беркли берет книгу, но с удивлением и гневом видит, что в нее вклеен листок, где ровным почерком Свифта записано «благочестивое размышление», которое он только что прочел. Таким образом, Свифт пошутил сразу над двумя – благородной дамой, предпочитавшей всякую чушь, и над недалеким автором, эту чушь написавшим. Это мне напомнило розыгрыш над Вуатюром. Как-то он написал сонет и прислал его госпоже де Рамбуйе, та

Комментарии:
⁸¹ Это был один из блестящих умов, поэт, драматург, журналист, политик. Аддисон родился в небольшой деревушке графства Уилтшир в семье нищего священника и начал свое образование в сельской школе, находившейся в десяти милях от дома, но казалось, сама фортуна была его матерью. В 1705 году он помощник статс-секретаря, в 1708 он член палаты общин, затем главный секретарь по делам Ирландии. Виги потеряли власть? Что ж, Адиссон избран членом торийского парламента. Тори разгромлены вигами? Он опять получает пост в новом правительстве. Фраза, которую я привел выше – это дарственная надпись Свифту на книге Аддисона о путешествии на материк, которое щедро оплачивалось за казенный счет. А далее – выгодные и почетные назначения, далее - выгодные коммерческие операции, далее - выгодная и почетная женитьба, далее – жизнь в прекрасном доме под Лондоном, где до сих пор висит его портрет, на пенсию в полторы тысячи фунтов, далее тихая безболезненная кончина в возрасте сорока семи лет и торжественные похороны в Вестминстерском аббатстве и, наконец, великолепное издание его сочинений по подписке, а среди подписчиков испанские гранды, итальянские прелаты, маршалы Франции, шведская королева, принц Евгений Савойский, великий герцог тосканский., герцог пармский, герцог моденский, дож генуэзский, премьер-министр Франции кардинал Дюбуа, регент герцог Орлеанский. Этот ли счастливчик не антипод Свифту? Но пока они друзья.
⁸² Авторы биографии Свифта в серии ЖЗЛ почему-то относят этот случай ко времени его капелланства, хотя произошел он позже в Лондоне. К тому времени Свифт уже помирился с лордом Беркли.



же, отпечатав его со всеми вензелями, вклеила в сборник стихов, напечатанный уже давно. Эту книгу оставляют открытой на нужной странице, Вуатюр находит ее, несколько раз перечитывает, затем, вполголоса читает свой собственный, чтобы сравнить, смотрит год издания книги и, в конце концов, решает, что он не сочинил сонет, а только припомнил давно прочитанный. Но пора нам познакомиться с одним ученым эсквайром...








Жил-был в Лондоне некий портной Джон Гэдбюри, который вдруг решил заняться астрологией и издавать альманах с предсказаниями. Но речь не о нем, к описываемому времени он уже умер, а о сапожнике Джоне Хьюсоне, который стал известен под псевдонимом Джон Партридж. Этот Партридж, как я его теперь и буду называть, был учеником Гэдбюри по части околпачивания публики и оказался к этому настолько способен, что сделался главным конкурентом своего учителя. Альманахи с предсказаниями пользовались большим спросом, а потому конкуренты друг друга не жаловали и старались разоблачить коллег там, где обманывали сами. Бывший сапожник был необычным шарлатаном, для создания большей видимости он выучил латынь, начатки греческого и еврейского, прочитал пару книг по медицине, а также по астрологии и черной магии. Тяга его к деньгам и славе была неимоверна, он не только выпускал альманахи и составлял гороскопы, но даже ухитрился получить должность придворного лекаря. Лондонские остроумцы высмеивали его уже двадцать пять лет, и, казалось, на этом месте уже нечего искать предмет для шуток, но Свифт нашел...



На этот раз Свифт надел маску Исаака Бикерстаффа, эсквайра. Шутка по поводу эсквайра заключалась в том, что эту фамилию Свифт прочитал на вывеске лондонского слесарных дел мастера⁸³. Он написал предсказания на будущий год, предварив их критикой методов Партриджа и остальных астрологов. Бикерстафф – человек, увлеченный астрологией, тратящий любую минуту на любимое занятие, он лучше остальных знает, что должно произойти, потому что все предсказания – плод его многолетнего труда. Для большей достоверности он рассказывает о своих прошлых предсказаниях, которые можно проверить у его друзей, например: «Я точно предсказал неудачу осады Тулона и т.д.» Представьте себе мирно бредущего по Граб-стрит Партриджа, он видит листок «Предсказания на 1708 год», покупает его за 4 пенса, читает имя автора – Исаак Бикерстафф, имя незнакомое. Кто это? Новый конкурент? А может быть, старый - под псевдонимом? Начинает читать... Что такое?! Этот Бикерстафф нелестно отзывается обо всех коллегах по цеху и прекрасно разбирается в астрологии! Ну что же, посмотрим предсказания, а потом и выведем его на чистую воду. Итак, первое предсказание... Партридж остолбенел! «Мое первое предсказание – совершенный пустяк, однако, я приведу его, чтобы показать, до какой степени эти глупцы, выдающие себя за астрологов, невежественны в том, что касается их самих. Оно относится к Партриджу, составителю календарей. Я составил его гороскоп собственным методом и нашел, что он обязательно умрет 29 марта будущего года, около 11 часов вечера, от горячки. Поэтому я советую ему обратить внимание на это обстоятельство и своевременно привести в порядок свои дела». Бедный, больной, старый Джон Партридж, он перечитывает дважды, трижды... Дальнейшие предсказания, которые изумленный Партридж вряд ли прочел, были пародией на обычные календари – в стиле: некая важная особа умрет в собственном поместье, или разорится некий золотых дел мастер с Ломбард-стрит. Понятно, что в Англии пожилых и важных особ много, кто-нибудь да умрет. Точным предсказанием было еще только одно – смерть кардинала де Ноайля 4 апреля.

Успех сочинения Бикерстаффа был ошеломительный, через несколько дней вышло множество пиратских изданий. В том же году «Предсказания» были переведены на голландский и немецкие языки. А уже через пару дней, на улицах Лондона продавали анонимную брошюру «Ответ Бикерстаффу», где автор намекает, что знает кто такой Бикерстафф (в этом листке упоминалась «Всеобщая история ушей», фигурирующая в «Сказке бочки»), но публика вряд ли это заметила. Это был еще только первый акт комедии. После 29 марта, появилось письмо, написанное Свифтом, якобы от знакомого Партриджа, где обстоятельно описывалась его смерть. «Раз или два я встретился с ним дней за десять до смерти и заметил, что он стал хиреть». Автор письма трижды посылает слугу узнать о состоянии Партриджа и когда слышит, что надежды нет, отправляется сам. Он застает Партриджа в постели, и тот кается за весь обман, который он выливал на листы календарей, что никакой астрологии не существует, в своей же болезни он винит

Комментарии:
⁸³ Этот факт легендарен, как множество других, относящихся к этой истории.



Бикерстаффа, так как его предсказание о смерти вот уже две недели не выходит у него из головы. Автор письма заканчивает, что проверил с точностью до минуты, когда умер Партридж и ... оказывается, великий Бикерстафф ошибся на целых четыре часа! Это вершина свифтовской издевки над астрологами. Письмо, повествующее о смерти Партриджа, было написано Свифтом так правдоподобно, что никто не заметил двойной мистификации, и цех издателей Граб-стрита вычеркнул Партриджа из своих списков, как умершего⁸⁴. И это не все! В далеком Лиссабоне эсквайр Бикерстафф заочно приговорен инквизицией за сношения с дьяволом, потому что другим способом он не мог бы узнать точное время смерти бедного Партриджа, а его предсказания были сожжены рукою палача. Этот факт⁸⁵ сообщил Свифту английский посланник в Португалии. Думал ли Свифт, что глупость, над которой он решил посмеяться, простирается так далеко? Через некоторое время появляется анонимный ответ, якобы от Партриджа (предполагают, что он написан Конгривом). Этот ответ обычно включают в сочинения Свифта, и я попробую коротко пересказать его:

«Вечером 29 марта в церкви зазвонил колокол, моя служанка со свойственным женскому полу любопытством, спросила прохожего, по ком звонит колокол? «По мистеру Партриджу, знаменитому составителю календарей, умершему сегодня вечером». Она посчитала его сумасшедшим, но второй и третий прохожий отвечали точно так же. Возможно, это были сообщники господина Бикерстаффа, а сам он шлялся где-то поблизости. В это время стучат в дверь, служанка впускает посетителя в гостиную, я выхожу к нему и застаю его за странным занятием – он обмеривает комнату. «Посветите мне, пожалуйста, а то эта свеча слишком тусклая», говорит он мне. «Что вам угодно сэр – я мистер Партридж» - «Ааа... Вы, видимо, брат покойного. Я понимаю... вдова не смогла выйти, но крепитесь, мистер Партридж был не бедным человеком. Я думаю, всю эту комнату мы обтянем крепом, а в остальных ограничимся траурными лентами. Мы можем приступить к делу немедленно». Я спросил, кто его прислал ко мне, и он ответил, что душеприказчик умершего. Я думаю, не нужно объяснять, что роль моего душеприказчика сыграл этот негодяй Бикерстафф! Только я закрыл дверь за обойщиком, раздался неистовый стук, я выглянул в окно: «Кто там?» - «Это я, Нэд, пономарь. Я пришел узнать, какие распоряжения будут о могиле, должна ли она быть простой или выложенной кирпичом, а также о надгробной проповеди?» - «Что ты несешь, негодяй? Ты что не видишь, что я жив?» - «Увы, сэр, весь город уже знает, что вы умерли. Вот и гробовщик Уайт заканчивает ваш гроб и скоро будет здесь. Он боится, что опоздал». Толпа, собравшаяся у окна, стала меня стыдить. «Не хорошо, сэр, держать свою смерть в таком

Комментарии:
⁸⁴ То, что Партриджу действительно пришлось приложить усилия для доказательства того, что он жив, говорит тот факт, что лондонские издатели подали в суд на автора «Альманахов Патриджа», которые выходили после писем Бикерстаффа. Некий негодяй де воспользовался популярным именем знаменитого астролога Партриджа, который недавно скончался, чтобы нажиться на подлом обмане.
⁸⁵ Факт тоже легендарный, не имеющий документальных доказательств, который впрочем, вполне мог иметь место.

---

секрете! Неприлично стоять у окна и пугать людей, когда вы уже три часа должны быть в гробу. Вы бы лучше завернулись в свой саван, потому что вон идет к вам толпа плакальщиц». В эту ночь проклятые гробовщики, бальзамировщики, пономари мне глаз не дали сомкнуть! И я не сомневаюсь, что у этого мерзкого Бикерстаффа хватит наглости уверять, что он не знает обо всех этих людях! Три месяца я не мог выйти из дома, что бы кто-нибудь ко мне не подошел и не сказал: «Мистер Партридж, мне еще не уплачено за гроб, в котором вы были недавно похоронены!» - «Уважаемый доктор! Неужели вы думаете, что люди могут существовать, бесплатно копая могилы?!» - «В следующий раз, когда вы умрете, будете сами по себе звонить вместо Нэда!», другой хватает меня за локоть: «Как у вас хватает совести бродить по городу, не заплатив за свои похороны?!» - «Смотрите, вон идет мистер Партридж, мой старый друг, он, бедняга, уже умер...», «Бог мой! Мистер Партридж! Как жаль, что вы умерли, вы были таким приятным собеседником...». Мою жену стали называть – вдова Партридж, и даже священник в нашем приходе несколько раз посылал ко мне с требованием или позволить прилично похоронить себя, или представить веские аргументы в пользу другого решения вопроса – «Видите ли, если бы вы умерли в другом приходе, тогда другое дело». А недавно я прочитал листок этого шарлатана, который утверждает, что теперь живет в доме умершего астролога Партриджа! В довершение всего, в приходе мне поставили дорогой надгробный памятник, и я уверен, что потратился на него мой гонитель Бикерстафф... и т.д. »

Я думаю, что Партриджу в то время жилось не лучше, чем описано в этом письме. В довершение, Свифт сочинил элегию на его смерть. Представьте себе, Партридж садится с семьей за завтрак и слышит за окном крики мальчишек-газетчиков: «Элегия на смерть, недавно усопшего Партриджа, знаменитого астролога! Два пенса!». Нормальный человек свел бы счеты с жизнью, но Партридж был туп, а, следовательно, и толстокож, в следующем своем альманахе он совершенно серьезно опровергал предсказания Бикерстаффа и даже попытался сделать это с иронией: «Я утверждаю, что не только жив сейчас, но и был жив 29 марта». Это дало Свифту повод написать «Опровержение», где сначала он в шутку цитирует письма, якобы присланные от знаменитостей того времени (и даже из далекой Московии). Например, Лейбниц: «Illusrissimo Bickerstaffo astrologiae instauratori», Леклерк: «Ita nuperrime Bickerstaffius, nobilis Anglus, astrologorum hujusce saeculi facile princeps» и т.п. После этого он обращается к фразе Партриджа, которую я привел выше, и говорит, что и сам Партридж не утверждает, что он не умер, а только лишь, что он жив сейчас и был жив 29, следовательно, он умер в точности с предсказанием, а то, что он потом воскрес - это уже его дело. Не только Партридж ответил на предсказания Исаака Бикерстаффа, но и во Франции вышла брошюрка «Опровержение предсказаний...», где опровергались предсказания касательно Франции, и, в частности, утверждалось, что кардинал де Ноайль - жив. Глупость не имеет национальности... А Партридж так и не понял, что от него хотел астролог Бикерстафф, и еще пять лет преспокойно продолжал выпускать свои альманахи. Что до мистера Бикерстаффа, то он



был настолько популярен, что от его имени еще до конца года издавалось множество предсказаний, но все эти сочинения не имеют интереса. А сам Бикерстафф несколько сменил стиль и стал записным остроумцем, издававшем журнал «Болтун», первый номер которого вышел 12 апреля 1709 года. Маску Бикерстаффа перенял Стил, а позднее к нему присоединился и Аддисон⁸⁶. Поскольку в то время Свифт был дружен с обоими, он тоже написал несколько номеров. Журнал имел огромный успех, а Бикерстафф не сходил с языка лондонцев. Бикерстафф в «Болтуне» - это некая параллель нашему Козьме Пруткову. Он представлен читателям как старик философ, юморист, астролог и цензор. В своем ученом кабинете Бикерстафф предается размышлениям, а его многочисленные агенты шлют корреспонденцию то из Виллеевой кофейни, где собирались литераторы, то из шоколадной лавки Уайта, места сбора золотой молодежи, то из кофейни Джеймса, где сходились дипломаты и политики. «Болтун» прекратил издаваться 2 января 1711 года. Было предпринято несколько попыток продолжений, но кто же сможет быть настолько остроумным? Правда, одно из них издавалось по совету самого Свифта неким Гаррисоном, и для этого «Болтуна» Свифт написал несколько номеров, опять надев маску Бикерстаффа, эсквайра... Но это было потом, а пока Исаак Бикерстафф остался жить в Лондоне, а Свифт «отступил к своим ирландским позициям».


ОБЪЯВЛЕНИЕ:

Последующие части «Жизни...», а также полная библиография будут высылаться на электронную почту по подписке. Цена каждой 20 фунтов и два шиллинга наличными.









Что же это за победа такая над глуповатым⁸⁷ стариком? Да не было никакого дела Свифту до Партриджа – мишень его сатиры, не конкретный человек, а глупость, которую

Комментарии:
⁸⁶ Со временем круг соавторов расширился, к ним присоединились Конгрив, Гринвульд и другие писатели.
⁸⁷ То, что он глуповатый можно вынести из всей этой истории, но не так считают современные астрологи: «Джон Партридж – выдающийся английский астролог и издатель альманахов. Его называют последним великим астрологом… самый известный астролог Британии и т.д.». В этом же астрологическом справочнике, где, кстати говоря, переведена на русский язык одна из книг Партриджа, говорится, что он также известен благодаря инциденту со Свифтом. Последний выпустил поддельный альманах, обман удался, и Партриджу пришлось приложить усилия, чтобы убедить публику, что он жив. В следующий же альманах Партриджа «были включены несколько колких мыслей относительно личности Свифта». Какого рода были эти



и нужно было бить⁸⁸. Во время этих наездов в Лондон Свифт опубликовал под одной обложкой два сочинения, написанные еще в Мур-Парке⁸⁹. На этот раз Свифт надел маску наемного писаки с Граб-Стрит, который уже написал девяносто один памфлет к услугам тридцати шести партий, а в девятой главе любезно сообщается, что автор - сумасшедший и бежал из Бедлама. Но слухи о своем авторстве он не отрицал, тем более, что некий Керлл, опубликовал «Ключ», где утверждалось, что сочинение это написано Томасом Свифтом, а сам Томас почему-то неожиданно подтвердил свое авторство. В будущем, граф Оксфорд, когда хотел позлить Свифта, всегда называл его Томасом. Первое сочинение – это «Сказка бочки». Само название очень странное, и Свифт в предисловии объясняет его так: его книга - подобие бочки, которую моряки бросают киту, чтобы отвлечь от атаки на корабль (комментаторы тут же предположили, что бочка предназначалась «Левиафану» Гоббса). Но нужно понять, что Свифт постоянно мистифицирует, скорее всего, название, происходит от слов «сказка бочки», употребленных еще Томасом Мором в смысле «пустая болтовня»⁹⁰. Странная, однако, это болтовня, если тут же, ниже, написано, что это сочинение предназначено для исправления человеческого рода! В книге описаны, похождения трех братьев – Петра (католичество), Джека (Кальвин) и Мартина (Лютер). Свифта тут же обвинили в плагиате, потому что эти религии под теми же именами встречаются в письме герцога Букингема к Клиффорду, но Свифт, конечно же, не читал этого письма, а имена напрашиваются сами собой. В пятое издание было добавлено множество примечаний, написанных самим Свифтом, но под некоторыми встречается подпись У. Уоттон. Это был недалекий филолог, полемизировавший с Темплом по поводу превосходства новых над древними. К Темплу (а он считал, что «Сказка бочки» написана именно им) Уоттон был настроен крайне враждебно. Но каким же тогда образом он прокомментировал книгу своего противника? Дело в том, что после выхода «Сказки бочки», Уоттон, добавил в третье издание своих «Размышлений о древней и современной образованности» критические «Замечание о "Сказке"», где, кроме обвинений в атеизме, он, следуя привычке филолога, дает разъяснения некоторым намекам, содержащихся в книге. Свифт отобрал некоторые и иронически включил их в свою книгу. Таким образом, Уоттон сам поработал на своего противника.

Комментарии:
колкости, мы видели, а Свифт, кажется, получил целый отряд влиятельных врагов в XXI веке в виде новоявленных астрологов.
⁸⁸ Психологи, конечно же, нашли другую причину, Свифт де обижался на то, что в своих альманахах Партридж публиковал стишки, позорящие высокую церковь.
⁸⁹ Веселовский считает, что Свифт написал «Сказку бочки» в Клируте, а Луначарский, совершенно беспричинно, основываясь только на дате публикации, что в Ларакоре. Некоторые полагают, что замысел этого сочинения мог сложиться у Свифта еще в университете, этим пытаясь объяснить странное поведение Томаса Свифта.
⁹⁰ Смешно, что Луначарский воспринял утверждение Свифта о названии буквально, и даже посетовал, что правильнее было бы назвать это сочинение «Сказка-бочка». Странно, но никто не обратил внимания на то, что у Бена Джонсона есть комедия с точно таким же названием.



За триста лет комментаторы уже расшифровали все намеки, аллегории и мистификации в «Сказке бочки», но даже, если они и сделали это правильно, все равно смысл книги заключается не в этом. Мне бы не хотелось здесь входить в скучный разбор сочинения, однако в связи с ним существует один неразрешенный вопрос относительно самого Свифта. Он звучит так – как относился Свифт к религии? Для психологов опять-таки все просто – Свифт атеист, а то, что он не критикует лютеранство, или его ветвь - англиканство, так это лишь потому, что он сам ведь священник англиканской церкви. Это просто для психологов и слишком примитивно для Свифта. Во-первых, зная Свифта, можно сказать, что он ни минуты не был бы священником, будучи атеистом – он не Мелье. Во-вторых, Свифт беспощадно бичует в своих памфлетах атеистов своего времени – Гоббса, Коллинза, Толланда и других. В «Сказке» высмеивается папизм и кальвинизм со всеми ответвлениями, правда, Вольтер сказал, что Свифт пускает стрелы не только в сыновей, но и в само христианство. Но вот, например, Александр Поп, католик и глубоко религиозный человек, отказался встретиться с Вольтером, из-за его антихристианских памфлетов, но и он же был очень близким другом Свифта. Атеист ли Свифт? Правда, он в старости пишет Попу письмо, что разочаровался в христианстве, но как это понимать? Христианство как религию, или христианство как политический институт? Свифта называли не атеистом, а безбожником, что не совсем одно и тоже. И даже королеве Анне внушили, что Свифт – безбожный священник. Сама она, конечно, «Сказки бочки» не читала, но читал кое-кто из врагов Свифта, в том числе и архиепископ Йоркский Шарп. Именно этот факт и явился причиной отказа Свифту в епископстве⁹¹. Но заметьте, именно этот факт (вкупе с отказом в епископстве) послужил для эпизода в «Путешествиях», а именно, когда Гулливер тушит пожар в покоях королевы, помочившись. Королева Лилипутии сочла это за оскорбление, переселилась в другое крыло и подготовила осуждение Гулливера. А это означает, что Свифт сам рассказал в своей глубоко личной книге, что не имел мыслей в отношении атеизма. Был ли Свифт наивно и глубоко религиозен? Конечно же, нет! Может быть, он был деистом, как Вольтер? Но Свифт писал свои памфлеты, как против атеистов, так и против деистов, не делая между ними различия. Так что же? Я не знаю... Это одна из тайн Свифта, которую все решают по-разному. Здесь заключено одно из противоречий Свифта – с одной стороны «Сказка бочки», и с другой - его горячая защита института англиканской церкви и Тест-акта. Некоторые комментаторы пишут, что «Сказка бочки» вышла из-под пера Свифта антирелигиозным памфлетом случайно, и автор вовсе не имел такого намерения. Но какое это глупое объяснение! Свифт видел в институте англиканской церкви некий баланс, третью силу, свободную от вигов и тори, именно то, что может объединить всех, от крестьянина до лорда, на пользу всему государству. В этом отношении примечателен его памфлет «Предложение об

Комментарии:
⁹¹ «Сказка бочки» была, может быть, основным, но не единственным препятствием. Дело в том, что в окружении королевы против Свифта интриговала одна знатная дама, которая на смерть была обижена его эпиграммой.



уничтожении христианства в Англии». Памфлет написан совершенно серьезно, но от этого ирония становится еще более яростной. Отменить христианство, потому что оно раздражает атеистов? Но где же они тогда найдут предмет для своих острот⁹²? Отменить христианство? Но в церкви есть громадная польза – это удобное место для свиданий, светской болтовни, здесь можно хорошо поспать во время службы. Христианство повинно в том, что люди пьянствуют, лгут, воруют, мошенничают и блудят? Но разве после его отмены все проснутся трезвыми и нравственными? Так за что же и против чего здесь воюет Свифт? Как бы-то ни было, я не берусь судить о религиозных взглядах Свифта, и ни одно из объяснений биографов меня не устраивает.

Было бы неправильно рассматривать «Сказку бочки» только как памфлет на попов, это сатира на все современное Свифту общество, которое он в самом начале характеризует следующими эпитетами – глупость, подлость, мерзость, зловоние, свинство и т.д. Всюду он видит общие места, глупость и трафарет. Все старо, все скучно, все ненужно, все может внушить только сплин. Но Свифт не склонен к сплину, он стремится добить даже поверженных противников - «эти люди с гнилыми зубами не могут укусить, но могут отомстить зловонием из своего рта». Глубочайшая жажда борьбы с этой мерзостью и неутомимость обуяли Свифта, он не может остановиться в потоке издевательств, он не брезгует ничем, его остроумие прямое, грубое, разящее, обидное часто переходит чувство меры. Вцепившись в жертву, Свифт уже не отпускает ее, то опережая, то забегая с одной, то с другой стороны, он постоянно наносит удары своей сатирой. Генрих Гейне добродушен, в сравнении со Свифтом. Первая атака направлена на писателей: Свифту ненавистны писатели, ему ненавистен сам современный институт однодневной литературы. «Книги только что появились, и обложки красовались, наклеенные на всех дверях книжных лавок и на всех углах улиц, но когда я через несколько часов вернулся еще раз пересмотреть их, то все они были уже сорваны, и на их местах наклеены новые. Я осведомился о них у читателей и книгопродавцев. Но расспросы мои были тщетны. Память о них исчезла, и следы их было невозможно отыскать. Меня даже осмеяли и дразнили, как шутника и педанта, лишенного вкуса, изящества, невежду в текущих делах, не имеющего понятия о том, что творится в высшем свете при дворе и в городе». Обращаясь к потомству, Свифт издевательски вспоминает несколько имен, современных ему гениев. «Опираясь на свидетельство одного честного человека, я могу теперь уже уверить вас, что в настоящее время у нас существует некий поэт по имени Джон Драйден, чей перевод "Вергилия" недавно издан в толстом томе, в хорошем переплете; меня уверяли, что если предпринять тщательные розыски, то еще можно найти эту книгу. Есть и другой поэт, по имени Нээм Тэйт, который, - я сам могу присягнуть – настряпал для издания в свет несколько сот стоп стихов; если предъявить

Комментарии:
⁹² Дидро цитирует Свифта во вступительном слове к «Принципам нравственной философии», в примечании к этому месту указано, что таких слов в сочинениях Свифта нет. Однако известно, что когда Дидро цитирует, не указывая точного места, он просто пересказывает автора. Таким образом, эта цитата вполне могла быть взята Дидро из «Предложения об уничтожении христианства в Англии».



законные требования, то он и его издатель могут представить подлинные экземпляры, причем, конечно, весьма удивятся, что мир упорствует считать это издание тайным. Есть и третий, известный под именем Томас Дерфи, поэт обширных способностей, всеобъемлющего гения и глубочайших знаний. Есть также у нас мистер Раймер и мистер Денис, глубокие критики. Есть личность, чья кличка - доктор Бентли, написавший около тысячи страниц с громадной эрудицией, содержащих в себе полный и верный рассказ о некоей знаменательной передряге между ним и одним книгопродавцем». Далее Свифт обещает описать современных светских мудрецов – личность подробно, а гений и разум - в миниатюре. Следующие объекты насмешек Свифта - ораторы, балаганы, театры, их зрители, критики. Свифт ни во что не верит, ни в чем не видит смысла, все ему ненавистно. Мудрость не кажется ему возможной в современной обстановке, это что-то далекое и трудное, а та, современная – это обычный суррогат, и он издевается над нею. Свифт ненавидит фальшь, ложь, лицемерие, ханжество, ненавидит пошлость, получувства, легкую жизнь, беззаботность в мире, полном ужасов, нищеты и всяческих бедствий. Ему ненавистна мода, стадо пошляков, высший свет. Свифт уверяет, что у людей из высшего общества душа при ближайшем рассмотрении состоит из разных частей их модной одежды. Сатира Свифта - это не литературный прием, это животворящее начало, казалось бы, при таком напоре и размахе Свифт должен устать, и взрывы гнева должны смениться молчаливым презрением. Но нет, насмешки, издевательства, колкости идут сплошной лавиной. Свифт не пользуется классическим сатирическим приемом – преувеличивать отрицательные черты и типизировать их. Мы не можем говорить о типах Свифта, как о типах Гоголя. Их нет, Свифт не преувеличивает, не играет, не выдумывает, он только характеризует и определяет. Вот и все. Свифт отлично знает жизнь, он знает людей, но вот чего он не знает, и знать не хочет, так это пощады. Зачем же Свифту изучать то, что он так ненавидит? Ответ написан в самом начале книги – для исправления человечества. Перечитав в старости «Сказку бочки», Свифт сказал: «Как я был гениален, когда писал это!». Это была первая попытка Свифта сказать обществу то, что он о нем думает, попытка неудачная, поэтому для «Гулливера», он использует совсем другой метод. Прежде же, чем говорить о второй книге, нужно сделать отступление...




Поскольку автор не чувствует в себе ни сил, ни знаний для изложения подобной истории, то просит читателя самого покопаться в древних французских и английских книгах, если таковые еще сохранились и не пошли в макулатуру. Хотя сторонники новых и были в свое время разбиты наголову и долгое время молчали, я наблюдаю, однако, в наше время тотальное их засилье. Итак, это отступление остается читателю, а мы возвращаемся к







Вторая книга - это «Полное и правдивое известие о разразившейся в прошлую пятницу битве древних и новых книг». Хотя книгопродавец и приписывает это сочинение предыдущему автору, т.е. писаке с Граб-стрит, но Свифт здесь использует две другие маски – книгоиздателя и историка, создавая, таким образом, двойную мистификацию. Филологи, вроде Уоттона, тут же откопали, что подобная книга была уже написана Франсуа де Кальером (первоначально эта книга приписывалась Кутре) и называлась «Поэтическая история недавно объявленной войны между древними и новыми». Но Свифт категорически отрицал знакомство с ней. Я думаю не нужно говорить, что Свифт встал на сторону древних, на которых был воспитан. Действие сатиры происходит в библиотеке Сент-Джеймского дворца. Пристрастный библиотекарь Бентли неправильно расставил книги, отдав лучшие места современным авторам. Древние писатели собирают силы, чтобы занять подобающее им положение, новые готовятся отразить атаку, они плохо вооружены, зато многочисленны. Сперва завязывается спор, затем страсти разгораются, шевелятся книги на ближних и дальних полках. Две армии стоят друг против друга. Древние классики полны мужества и благородства, современные – легкомысленны и запальчивы. На стороне первых – боги Олимпа, на стороне вторых – дух критики с подручными: Шумихой, Бесстыдством и Педантизмом. Гомер ведет конницу древних, Евклид – главный инженер, Гиппократ начальствует драгунами, Геродот и Ливий - пехотой. Мало помалу, несмотря на назойливость Буало, Декарта и Гоббса, новые начинают отступать. Завязываются поединки Аристотеля с Бэконом, Вергилия с Драйденом. Новые терпят поражение…

Но теперь мы подошли к самому важному времени жизни Свифта - тогда, когда он, как ему казалось, был на своем месте. Но сейчас я просто обязан сделать предупреждение...

Предупреждение автора: Читатель! Вся последующая часть до очередного отступления очень скучна, и ты волен ее пропустить или же прочитать по своему свободному выбору, мое же дело предостеречь тебя от скуки и от опасности уснуть не поужинав.

Я понимаю, что политика – это скучно, но никак не могу выбросить пять самых важных лет из жизни этого великого человека. Для того чтобы понять, почему умного и наблюдательного Свифта постигла ужасная катастрофа, почему он не только проиграл, но был унижен, и даже обманут, нужно сначала понять, кто такой Свифт и кто такие политики. Существует множество профессий, от которых люди получают удовольствие,



которое можно назвать удовольствием от власти. Я знавал одного архитектора, который сознавался мне, что хотел стать художником, но не устоял перед соблазном, чтобы его громадные творения мозолили глаза всем прохожим помимо их воли. Возможно, многих людей, как и этого архитектора, вела эта тайная воля к власти при выборе абсолютно безобидных специальностей – учителя, регулировщика, юриста, режиссера, романиста. Но никто из них не сравнится с политиком! Здесь у человека складывается абсолютная иллюзия того, что он управляет историческими событиями, и что только от его воли зависит будущее целого государства. Все остальное кажется политику несущественным, мелким, поэтому в душе он презирает всех остальных, и особенно - философов и литераторов, а из них наипаче тех, что берутся давать советы. Свифт же ни на грамм не был политиком, для него это занятие было еще одним средством, ведущим к цели – исправлению человеческого рода, возможно, самым действенным. Поэтому он был очень «наивен» в политике и, к тому же, обладал свойством совершенно не замечать того, что противоречило его мыслям, которые, по сути, являлись чувствами, облеченными в логику, а если человек, чего-то не чувствует, то и не замечает. Политики считают себя настолько исключительными существами, что мнят себя совершенно свободными от нравственных принципов большинства. Если посмотреть, какое громадное различие было между ними и Свифтом, и насколько не совпадали у них цели, то можно предположить с самого начала, к чему все это приведет.

В борьбе за престолонаследие 80-х годов в Англии сложилось две партии. Тех, кто поддерживал Карла II, их противники окрестили ториями, по названию ирландских разбойничьих отрядов. Те в долгу не остались, и назвали своих недругов виггимотами, или вигами, по имени шотландских протестантов. Первые, как правило, денежные тузы и буржуа, вторые – земельные собственники, лендлорды, сельские джентри, йомены, фригольдеры. Виги совершили Славную революцию 1688 года и потому участвовали в разделе пирога, тории же считали себя обделенными. Король Вильгельм старался балансировать, опираясь то на вигов, то на диссентеров, не забывая ублажать и консерваторов. В 1693 году граф Сэндерленд, бывший министр короля Якова, переметнувшийся теперь к новому королю, посоветовал Вильгельму составить правительство только из вигов, и важнейшие министерские портфели перешли в руки Рассела, Соммерса и Шрусбери. Но к 1701 году недовольными оказались все: виги – тем, что им приходиться действовать с оглядкой, диссентеры – тем, что устали ждать, тории – тем, что всегда были на вторых ролях. Тут еще Людовик XIV захотел посадить на испанский престол своего внука, а в дальнейшем объединить два государства под одной короной, что означало бы гегемонию Франции в Европе. Началась война за испанское наследство. Вигам была нужна эта война по разным причинам – ссуды государству, торговля с колониями, Гибралтар. Но в 1701 году тории смогли вызвать недовольство народа: побед еще не было, а военные налоги были. Выяснилось также, что король раздал ирландские земли голландским фаворитам. Напор ториев в палате общин был так силен,



что королю пришлось уступить, опять-таки по совету графа Сэндерленда, теперь противоположного свойства: земли были возвращены, а тории появились в правительстве. Тот самый лорд Беркли, который отказал Свифту от места секретаря, был смещен с поста наместника Ирландии, именно как ярый виг. Вместе с ним в Лондон прибыл и Свифт⁹³. А тории здесь готовили осуждение пятерых виднейших политиков из числа вигов.

Уильям Темпл был умеренным вигом, что определило и политическое взгляды Свифта. «Сказку бочки» он посвятил видному вигу Соммерсу. И вот в 1701 году Свифт в Лондоне, и здесь же анонимно выходит его памфлет «О раздорах и конфликтах между аристократией и общинами в Афинах и Риме и о последствиях, причиненных обоим этим государствам». В этом памфлете Свифт защищает лорда-хранителя печати Соммерса, лорда канцлера Галифакса и герцога Оксфордского – лидеров вигов. Теккерей, конечно же, пишет, что Свифт в такой форме предложил им продать свое перо. Опять психологический шаблон – безвестный, нищий, священник из ларакорской дыры, жадный, одинокий, беспринципный, снедаемый честолюбием и нетерпением получить кусок от пирога, попытал счастье в игре за деньги, славу и власть. Все написано художественно и очень психологично. Теккерею можно было бы поверить, если бы не знать, что своим пером Свифт за всю жизнь не заработал ни фартинга и был к этому абсолютно равнодушен. Давайте посмотрим, в чем же состояли обвинения, от которых Свифт защищал этих людей? Соммерс обвинялся в том, что снарядил корабль для борьбы с пиратами, но корабль этот сам поднял черный флаг. Командовал им герой многочисленных романов Уильям Кидд. Соммерса обвинили в сговоре, и что он получает пай с пиратских денег. Свифт прекрасно знал, что лично сам Соммерс был честным человеком, и обвинение - это просто злоба противной партии. Почему бы Свифту не заступиться? Монтегю, канцлер казначейства, создатель Английского банка и Новой Ост-Индийской компании, упорядочивший бюджет, обвинялся наряду с Соммерсом, потому что кто-то считал себя обиженным при распределении денег. Почему бы Свифту не заступиться? Рассел, главный лорд Адмиралтейства, одержал блестящую победу у Ла-Гога, положив конец превосходству Франции в Средиземном море. Почему бы Свифту не заступиться и за него? Кто же их обвиняет? Палата общин, в которых тории имеют большинство и которые считают себя обделенными, формально они ратуют за демократию, но фактически - за свои корыстные интересы. Значит, это фальшивая демократия, фальшивые народные вожди, а Свифт ненавидит фальшь. Случайное скопище людей в парламенте – это не народ. Памфлет был написан анонимно, имел успех и очень помог вигам. Свифт рассказал о своем авторстве в Ирландии, и это стало известно в Лондоне. В 1702 году лорды Соммерс и Галифакс пожелали с ним познакомиться и наобещали очень многое («любых повышений, как только это будет в их власти»). Вскоре Свифт стал частым гостем у лорда Галифакса, а с лордом Соммерсом виделся, когда

Комментарии:
93 Свифт не раз путешествовал в Лондон в свите вице-королей Ирландии, включая своего злейшего врага Уортона. Причина тому была банальна – это позволяло избежать больших расходов на переезд.



пожелает. Так почему же на Свифта не «посыпались дублоны», как, например, на Адиссона и других писателей от вигов, ведь заслуга Свифта была не меньше? Почему он не сделал карьеры при вигах? Теккерей пишет, что ему помешала священническая ряса, а другие психологи добавляют – плохой характер, неуживчивость, человеконенавистничество... Но неужели не понятно, что виги были неблагодарны к Свифту лишь потому, что чувствовали его чужим?

Виги у власти, Свифт приезжает в Лондон в апреле 1705 года, добиваться отмены налогов для ирландского духовенства, которые были отменены для английского за три года до этого. Для этой миссии его рекомендовал архиепископ дублинский Кинг, ведь Свифт знаком с виднейшими вигами, и они ему обязаны. И все же Свифт ничего не добился ни для ирландских священников, ни для себя лично⁹⁴. В следующий приезд Свита в Лондон по тому же делу в 1707 году Соммерс - премьер министр! Здесь Свифт пишет памфлет «Рассуждения английского церковника касательно религии и управления», где рассматривает возможность объединения двух партий. Какая наивность! Примечательно, что в этом памфлете, конечно же, анонимном, Свифт пишет, что нельзя разделять до конца программу любой партии, не делая при этом насилия над своей честностью и разумом. Партии – это ограничение свободы личности, которое так ему ненавистно. В своих личных делах парламентарий предпочитает думать своей головой, рассуждает Свифт, но, переступив порог парламента, он меняет собственный разум на указания руководителя партии, в которой он состоит, ничего не зная ни о нем самом, ни о его целях. Таким образом, Свифт отстаивает свою независимость от обеих партий. Раньше шли слухи о том, что он будет назначен епископом, но лорд Соммерс после последнего памфлета решил, что польза от Свифта невелика, если уж и делать его епископом, то подальше - в Виржинии, а то и послать как дипломата в Вену, только бы убрать подальше этого беспокойного и гордого человека. Но слухи эти быстро прекратились из-за ссоры Свифта с вице-королем Ирландии Уортоном. Дело в том, что Уортон, от которого фактически зависела отмена первин, намекнул Свифту, что он добьется решения дела, если будет отменен Тест-акт, а это противоречило убеждениям Свифта, и он ответил памфлетом «Письмо члена ирландской палаты общин по поводу сакраментального теста». И какой же после этого Свифт виг? В 1688 году парламент не созывался королем, а виги, пользуясь своей властью, объявили короля свергнутым и передали корону его зятю, хотя в то время имелись три прямых наследника. Свифт считал этот акт незаконным, и, следовательно, кардинально расходился с вигами в оценках Славной революции. Сам он называл себя старым вигом, ему была близка программа вигов, когда они выступали за защиту гражданской свободы, но теперь, вербуя сторонников среди диссентеров, виги решили отменить Тест-акт, и Свифту с ними стало не по пути. Именно в этот момент, под маской некоего благочестивого человека, он пишет памфлет «Опыт доказательства того, что уничтожение христианства в Англии может при нынешнем положении вещей создать

Комментарии:
⁹⁴ Свифт рассчитывал получить место епископа в Уотерфорде.